Статьи

Самолет на Москву опаздывал. Мелодичный голосок дикторши стокгольмского аэропорта, объявлявшей вылеты в Амстердам, Токио и Брюссель, начинал уже раздражать: нашего самолета все еще не было. И вдруг вместо обычного «Производится посадка...» мы услышали из репродукторов сообщение на русском языке: «Внимание! В лыжной гонке, проходившей вчера в городе Худисквал, победил советский гонщик Павел Колчин. На втором месте — Рагнар Перссон (Швеция), на третьем — Иван Утробин (СССР)».

Интерес к хоккейным встречам в этом сезоне — на уровне большого футбола. Многого ждут от своих команд любители мужественной, стремительной игры. И это заставляет спортсменов с особенной тщательностью готовиться к встречам в Стокгольме.

Камера № 267 в пражской тюрьме Панкрац. Тринадцать месяцев провел здесь Юлиус Фучик. Вместе с ним в этой камере находился председатель земского центра союза учителей И. Пешек, которого Юлиус любовно называл «папашей».

Мы догнали его на пустом шоссе, разыскивая штаб наступающей на Грайворон армии. Это был старый солдат в видавшем виды обмундировании. Воротник гимнастерки был расстегнут, пилотка сдвинута на затылок. За спиной солдатский вещевой мешок — «сидор», У винтовки почему-то не было ремня, он нес ее на плечах, поддерживая обеими руками, как коромысло. Шел он медленно, едва передвигая ноги, натруженные огромными, не по росту, башмаками.

Так названа новая книга стихов поэта Николая Поливина. Думается, что это название вполне соответствует ее тональности, ее лирической и вместе с тем гражданственной направленности. Ведущая тема сборника стихов и лоэм выглядит двуединой — это отразилось даже в самом сочетании на первый взгляд не очень-то соединимых слов — суровая нежность. Не броской, а истинной нежностью пронизаны стихи Н. Полиаина о людях труда, обладающих недюжинной нравственной силой. Но высокой напряженностью отличаются жизнь и труд этих людей — потомственных рабочих, моряков и рыбаков Каспия, берега которого были колыбелью самого поэта. Вот почему лирические строки о тружениках моря наполнены ощущением повседневной борьбы. Поэт утверждает:

Время какое! Писать начинают едва ли не с детского сада, а карандашами уверенно орудуют уже в яслях. И до самой глубокой старости не расстается человек с авторучкой и карандашом.

В Харькове ровно в пять, как и условились, за мной заехал Геннадий Александрович Кудинов и повез к себе. Он обещал показать несколько снимков, на которых запечатлена задувка доменной печи в японском городе Нагое.

Было еще темно, когда Джек точными, короткими гребками весла повел челнок по зеркальной поверхности озера. Ни одного звука не доносилось из раскинувшейся вокруг многомильной пустыни — лишь изредка всплеснет вода под веслом или под носом челнока.

Ранние сумерки перешли в кромешную тьму. Автобан несся нам навстречу, великолепный в своей ширине, пустоте и безжизненности. Где-то далеко в стороне иногда мелькали одинокие огоньки. До границы оставались считанные километры...

На встречу в журнале «Жиче господарче» мы все-таки опоздали! Оторвавшись от машины Анджея, мы потерялись и в третий раз объезжали по кругу незнакомую площадь. Молодой элегантный милиционер сначала с интересом наблюдал за странными маневрами двух белых «Жигулей», а потом, оставив свой пост, решительно двинулся нам навстречу. Мы замерли: сейчас будет штрафовать. «Интересно, сколько тут надо платить?» — мрачно поинтересовался «бухгалтер» нашей группы.