Настоящий человек

 

Камера № 267 в пражской тюрьме Панкрац. Тринадцать месяцев провел здесь Юлиус Фучик. Вместе с ним в этой камере находился председатель земского центра союза учителей И. Пешек, которого Юлиус любовно называл «папашей».

Весной 1944 года соседом Пеше-ка по камере стал коммунист инженер Владимир Казда. И. Пешек много рассказывал ему о Фучике.

9 июня 1945 года через газету «Руде Право» Густа Фучикова обратилась с просьбой ко всем, кому что-либо известно о последних годах жизни ее мужа, сообщить ей. В ответ Густа получила письмо от инженера Казды, который написал все, что знал о Юлиусе Фучике со слов своего товарища по камере.

Мы печатаем сокращенный перевод этого письма, который помещен в книге Г. Фучиковой «Воспоминания о Юлиусе Фучике».

...Юлиус Фучик своим мужеством снискал дружбу не только товарищей по камере, но расположил к себе и «толковых» немецких надзирателей из тех, что приходили к нему послушать оценку политической обстановки, о которой они сами ему рассказывали.

Юлиус Фучик, будучи принципиальным коммунистом, всегда объяснял им, что победа идей Маркса — Ленина неизбежна. Эти разговоры Юлиуса, по мнению Пешека, заронили у некоторых надзирателей  зерно сомнения.

Вскоре в камере появился новый заключенный, который на самом деле был гестаповским шпионом, в его обязанность входило записывать высказывания Фучика. Однажды к камере подошел немецкий надзиратель и, приоткрыв дверь, стал информировать   Фучика   о   «настоящей   обстановке». Юлиус не смог сообщить надзирателю, что в камере шпион. Тот доложил комиссару гестапо, что некоторые надзиратели относятся к коммунисту Фучику с уважением. Вскоре Фучик был отправлен в Германию, а шпион   гестапо   исчез   из   камеры.

Однако, еще до отправки в Германию Фучик перенес ряд допросов, которые папаша Пешек назвал «холодным и горячим душем». Зверские избиения чередовались с «приличным» обращением. Как-то комиссар гестапо возил Фучика на автомобильную прогулку по Градчанам, чтобы он мог посмотреть на весеннюю Прагу и свободно разгуливающих по ее улицам людей, которые не занимаются политиной. На последующих допросах, когда гестапо снова ничего не добилось, Фучика жестоко избили.

В разговорах с Пешеном Фучик упоминал о каком-то Клецане и о немецком надзирателе Колинском. О поведении Клецана на допросах говорилось, насколько помню, только критически. О Колинском же Фучик сообщал, что ему он передал на хранение свои записки, которые писал в камере...
Возможно, это было завещание Фучика коммунистической партии. Фучику было, безусловно, известно, что он смертник. Пешек несколько раз требовал от меня (В. Казды), чтобы в случае его смерти я постарался сохранить записи Фучика.

Со своей стороны, я все это сообщаю Вам для того, чтобы появилась возможность дальнейшего поиска Колинского и записей Фучика.

Журнал «Огонек», фехраль, 1963 г.