Обратная связь

Дружинники идут...

Дружинники Кировского завода (слева направо): шлифовщик В.И. Глотов, чертежница Н. М. Кузницова, слесарь В. А. Цимбаревич, прокатчик А. В. Васильев и электромашинист А. С. Епифанов.

Мы в районном штабе народных дружин по охране общественного порядка. Название это не сразу утряслось. Предлагали назвать: рабочая милиция. Но дело не в вывеске. Как бы ни называть это движение: милицией, дружинами, отрядами, — родившись в массах, в заводских цехах, оно оказалось очень жизненным, сразу пошло вширь, увлекая за собой поток все новых и новых добровольцев. Вот о чем у нас разговор с начальником районного штаба Андреем Ильичом Виноградовым.

А начали с истории, с давней поры, с 1917 года. Потому что тогда-то, в послеоктябрьские дни, и появились за Нарвской заставой первые отряды рабочей милиции. Самым первым был путиловский, которым командовал Азарий Кудрявцев, молодой слесарь из пушечной мастерской. Ну, а там, где Азарий, обязательно рядом приятель его Андрейка Виноградов, тоже слесарь из пушечной. Росли на одной улице в деревне Волынкино, что сразу за заводом, работали у соседних верстаков и теперь вместе патрулировали по району, ходили в облавы. В те тревожные дни, пользуясь моментом, подняла голову всякая шваль. На улицах, прилегающих к заводу, орудовала шайка Засыпкина. То в одном месте грабеж, то в другом — убийство. Путиловская дружина решила дать бой бандитам. Облава за облавой — и с шайкой было покончено. Только главарю удалось ускользнуть. Но и вокруг него смыкалось кольцо. Почувствовав, что в петле, Засыпкин решился на отчаянный шаг. Подстерег среди бела дня Азария Кудрявцева и выпалил в него обойму. Подоспевшие дружинники схватили убийцу...

Всей Нарвской заставой хоронили Азария. Тысячи и тысячи людей, знавшие и не знавшие героя, провожали его на Красненькое кладбище. За гробом вели под конвоем Засыпкина. Руки у него были связаны за спиной, а на груди повешен плакат: «Я — презренный убийца». В тот же день он стоял перед первым революционным народным судом Нарвско-Петергофского района, который, согласно уставу, судил «на основании пролетарской совести и пролетарского чутья именем революции». Именем революции бандита приговорили к расстрелу, и этот приговор был приведен в исполнение дружинниками Путиловского завода...

Вот что вспомнилось начальнику штаба, которому подчиняются девятнадцать заводских отрядов рабочей милиции — почти полторы тысячи дружинников. Зачем такая армия? Разве в Кировском районе Ленинграда этакое уж катастрофическое положение? Бандиты терроризируют жителей? Нет, засыпкиных здесь давно уж не видать. А вот всякие хулиганишки, подвыпившие «храбрецы», которым море по колено, шалопаи нередко встречались в рабочем этом районе. Что и раздражало народ. Людям надоело слышать пьяную ругань в трамвае, неприличные выкрики на сеансах в кино, звон разбиваемых бутылок на стадионе. В цехах на собраниях все время шел об этом разговор.

Особенно горячими были собрания на Кировском, бывшем «Путиловце». Жаловались на милицию: что она смотрит? Но и сочувствовали: одной ей не справиться. Старики вспоминали время, когда еще не было регулярной милиции и сами рабочие патрулировали по городу. Ну и сейчас надо помочь милиции! Как? Дружинами, отрадами, которые тоже будут охранять порядок в районе. Причем, в отличие от бригадмила, у них должны быть постоянные участки, свои, так сказать, подопечные территории.

Так возникла идея о создании заводской дружины. Сразу же появились энтузиасты этой идеи, пылко взявшиеся за ее осуществление. Из них образовался штаб, который начал набирать добровольцев. Запись шла по цехам. В первые же два — три дня было подано несколько сот заявлений. Но принимали со строгим отбором, только тех, кто отвечал главному требованию временного устава дружины: «Член отряда, приняв на себя почетное право охранять порядок и дисциплину в нашем социалистическом обществе, должен и сам быть примером коммунистического отношения к труду и поведения в обществе...» Доброволец, подавая заявление, обязан был представить характеристику от общественных организаций своего цеха. С пристрастием разбирая каждую просьбу, штаб зачислил в дружину 190 человек.

Дружина разбита на три роты; в роте два взвода, а во взводе десять отделений, каждое из которых состоит, в свою очередь, из двух оперативных групп: командир и связной находятся в пикете, а четверка бойцов патрулирует на улицах, дежурит в клубах, в кино, на стадионе.

У первой роты участок самый боевой: площадь у Нарвских ворот, со стадионом, универмагом, фабрикой-кухней. Командует электрик Владимир Цимбаревич, человек известный в милицейских кругах Ленинграда. Он уже много лет в бригадмиле. Любит розыск, расследование. Вот дежурит на катке. Увидел, как некий юнец, проносясь на коньках, ловко сорвал с девочки-школьницы пыжиковую шапку и покатил дальше. «Созорничал, — подумал Цимбаревич, — сейчас вернет». Но хулиган скрылся, девочка плачет. Бросился Цимбаревич за воришкой, да уже поздно, не нашел. День был субботний. Назавтра, прихватив с собой пострадавшую, Цимбаревич отправился на рынок старых вещей, «барахолку». Полдня зря проходили. Никто что-то не продавал пыжиковых шапок. Только под вечер мелькнула, кажется, одна в толпе. Цимбаревич туда. Точно: паренек с бегающими глазками продает пыжика. Но тот или не тот? Вчера плохо его разглядел. Решил прицениться: «Сколько просишь?» «Двести». «Сто восемьдесят»... Торгуется Цимбаревич, тянет время, ждет, чтобы девочка подошла. Вот она. Увидев ее, воришка рванулся было в сторону, но руки Цимбаревича уже крепко держат его за локоток…

Случай, конечно, нехитрый. Был розыск и посложней. Помогал раскрыть серьезное «дело» в зоологическом саду. Следили там за кассиром: живет не по средствам. Не один день провел Цимбаревич в зоопарке. Простаивал у клеток с обезьянами, кормил морковкой слона, даже на карусели катался. И все время считал. Считал, сколько примерно посетителей в саду. Что-то много получалось. Гораздо больше, чем продано билетов. Контролеры, что ли, ротозеи? Постоял у входа. Нет, контролеры без билетов не пропускают. Отбирают билеты. Но почему-то их не разрывают. Мелькнуло подозрение. Попросил проверить внезапно кассу — излишек в две с половиной тысячи. Пока проверяли кассу, дома у кассира шел обыск. Обнаружили припрятанными 27 тысяч наличными и несколько сберегательных книжек. И клубок размотался: кассир был в сговоре с контролерами, которые возвращали ему отобранные билеты, и он снова пускал их в продажу. Начальник ОБХСС объявил Цимбаревичу благодарность.

Таков командир первой роты, которой вверены Нарвские ворота и все, что у них в округе.

Второй ротой командует Александр Андреевич Сидоров, мастер железнодорожного цеха. Это человек пожилой, хорошо знающий нравы дореволюционной Нарвской заставы. Мальчишкой привезли из деревни и определили в чайную у Путиловского завода. Посуду мыл на кухне. С годами выбился в «шестерки», в половые. Чайная была с крепкими напитками. Ох, и навидался, натерпелся же всякой дикости Сашок!.. После революции перешел токарем на завод. А отслужив срочную, попал в милиционеры. По комсомольскому набору. Пост его был за другой заставой — за Московской. Потом вернулся на завод. В войну — связной в партизанском штабе. Летал много раз в тыл врага. Так что бывалый командир у второй роты.

С ней, со второй ротой, мы выходили на дежурство. Территория, опекаемая ротой, — проспект Стачек от завода до Нарвских ворот. Главный пикет — в Доме культуры имени Газа. Кстати сказать, скоро предстоит один весьма торжественный акт. Старший лейтенант милиции Иван Иванович Труфанов собирается передавать пикет в ведение народной дружины. Старший лейтенант — из рабочих. Механик-сборщик, 20 лет назад партия послала в милицию. Начинал постовым. У Торгового порта был пост и считался очень трудным, даже опасным. Возле порта всегда вертелись подозрительные элементы, ожидавшие кораблей. Труфанов храбро нес службу. Не покидал поста и в блокаду. Сам на ногах еле стоял от голода, а сколько ослабевших людей спас! Упадет человек на тротуар, не в силах встать — спешит к нему постовой, поднимает, шатаясь, на руках, несет в квартиру, в больницу. О, ленинградские блокадные милиционеры ждут еще своего певца!..

Года три назад старший лейтенант принял под начало пикет при Доме культуры. В месяц бывало здесь прежде до ста нарушений порядка. А нынче 20—25. Неплохо поработал начальник пикета. И с некоторой грустью готовится он к передаче своего хозяйства новому начальнику — командиру дружинников. Но и с гордостью: гораздо спокойней стало на участке, который обслуживается пикетом. Дружинникам останется лишь навести тут полный ажур...

Итак, дежурство. Рота растекается по своему «микрорайону». Часть будет патрулировать по проспекту. Другие сядут в трамваи, в автобусы, троллейбусы, спустятся в метро. Сидоров с группой дружинников направляется в Дом культуры. И мы с ними. Ребята одеты по-праздничному, в лучшие свои костюмы. А у Олега Зайцева, слесаря, недавнего моториста черноморского эсминца, просто превосходный вечерний костюм, сшитый элегантно, с большим вкусом. Отличный, гармонирующий с костюмом галстук. Модные, с острыми носочками туфли. Суббота! В Доме культуры танцы, И Олег хочет сегодня танцевать. У него, как и у Саши Козлова, Леши Качулина, Юры Милашина, комсорга цеха, куплены билеты. Обязанности дружинников ребята постараются совместить с вальсированием...

Молодежь — наверх, а Сидоров и его заместитель Алексей Николаевич Буренцов, бригадир железнодорожного цеха, тоже пожилой человек и тоже, между прочим, служивший когда-то в милиции, остаются в пикете. Сидим, прислушиваемся к доносящейся сверху музыке и понемножку начинаем скучать. Сидоров шутит:

— Нам тут вроде и делать нечего...

И сглазил командир роты.

Открывается дверь, и Юра Милашин с Лешей Козловым вводят подвыпившего паренька, который продолжает с дружинниками дискуссию, начатую еще, видимо, на лестнице.

— Не пьяный я. Выпивши немножко. Почему не пускаете на танцы? Шесть рублей уплочено? Уплочено... Не имеете права... Шесть рублей. Кровные! Вот этими руками заработанные.

И показывает руки, на которых мозоли еще не затвердели так, как они давно уже затвердели на ладонях ветеранов труда Сидорова и Буренцова, на ладонях отличных слесарей Милашина и Козлова. Кому показывает! Перед кем фасонит!

— Эх ты! — говорит Сидоров. — Хвастунишка! А еще путиловец, кировец! Сосунок ты, а не рабочий класс. Без году неделя, как к великому этому имени приобщился. А позоришь. Памяти бы отца, рабочего человека, солдата погибшего, постыдился... Мать бы пожалел. Другой с получки — подарок матери. А ты?..

— Шесть рублей... — невпопад бормочет загулявший токаришка: — Шесть рублей плочено...

— Ну вот что, — говорит Юра Милашин. — Пошли в кассу. Вернут тебе оба твоих трешника. И айда домой. Провожу тебя.

Забежим вперед, на два дня вперед, в понедельник. И заглянем на рабочее собрание в механическом цехе. Послушаем, как держит перед людьми ответ Виктор К., позавчерашний гуляка. На собрание пришел Сидоров, обо всем доложил. Сейчас токарек не размахивает руками, прячет их за спиной. А лица не спрячешь! По лицу — в три ручья пот. Стыдно! Надолго ему этот урок, а может быть, и на всю жизнь...

Возвращаемся к субботе. Снова мы в пикете. Олег Зайцев, тот, что в элегантном вечернем костюме, приводит сразу двоих.

— Курили, — докладывает, — в фойе. Сделал замечание. Выругались.

— А, старый знакомый, — говорит Сидоров, обращаясь к одному из приведенных. — В прошлое воскресенье мы уже встречались. Чем вы тогда изволили забавляться?

— Шарики с потолка сбивал, — лепечет тот.

— Ах, шарики сбивал... Мы запрещаем вам появляться здесь. А на работу сообщим. Вы где работаете?

— Во Вторчермете...

— Утиль... — поясняет Олег, и пояснение его относится не к Вторчермету, почтенной организации, собирающей металлический лом, а к хулигану — это он утиль...

От его приятеля попахивает сивухой. Этот заводской, из механического цеха. Держать и Игорю П. ответ перед рабочим коллективом!

А сверху льется и льется музыка. Кружатся там пары. Веселится молодежь. И никто не сумеет ей помешать.

В пикете то и дело звонки. Звонит дружинник со станции «Автово»: куражился пьяный, отправлен в вытрезвитель. Звонят с трамвайного кольца: два торговых морячка затеяли драку; разняли их, составили акт. Докладывают патрули: на проспекте порядок! Звонят соседи — командиры дружин, начальники пикетов. Делятся событиями. Везде, во всех уголках Нарвской заставы, — стража общественного порядка.

Народные дружины вместе с милицией охраняют покой и отдых трудового района...