Россия

Из поэмы

ШУКРУЛА

Рисунки А. Лурье.

Год сорок третий. Стужа. Осень.

Шел бой в лесу уже три дня.

Обуглены вершины сосен.

Красны от дыма и огня.

Клочок земли в лесу родимом,

Спасенный нами в трудный час,

Пропахший сыростью и дымом,

Дороже жизни был для нас.

Казалось, вся страна большая

Уместилась в нем, в клочке земли...

Мы, ни на шаг не отступая,

Три дня неравный бой вели.

И вот в живых осталось двое.

Я с командиром рядом стал,

И прикрывал его собою,

И, пулей скошенный, упал.

А он взвалил меня на плечи,

Пошел он из последних сил...

— Оставь меня, дышать мне нечем, —

Чуть слышно я его просил.—

Оставь. Уж мне не видеть света...

Ты командир, себя спасай!

Взметнулась белая ракета,

Зажегся небосклона край...

Склоняясь надо мной в заботе,

Водою он меня поил,

Когда на бреющем полете

Неподалеку «юнкера выл.

В дорожной мы лежали яме,

Смешалась вместе наша кровь,

И на меня его глазами

Глядела верная любовь.

Руками, алыми от крови,

Я руки друга крепко сжал,

Запнулся на каком-то слове

И тут сознанье потерял…

Очнулся в госпитале... Что же

Произошло? Как я спасен?

Я жив, а тот, кто всех дороже,

Мой друг любимый, жив ли он?

Я знал название селенья,

Где он родился...

Сколько строк

Я начинал писать в волненье,

А написать письма не мог!..

И часто спрашивали дети.

Что ж за письмо я не берусь?..

Узнать, что нет его на свете,

Узнать, что умер он, боюсь!

Не лучше ль молча жить на свете,

Надеждой жить немало лет,

Чем задохнуться при ответе,

Что никакой надежды нет?..

А время шло...

Уже за домом

Хлопчатник цвел на целине!

Я стал колхозным агрономом,

С утра до ночи на коне...

Но сердце помнило о друге,

И наконец не стало сил:

В дремучий край лесов и вьюги —

В Сибирь поехать я решил.

Вот степи пробежали мимо…

Незыблемый лесной массив

Встает зеленый, нелюдимый,

Ветвями небо обхватив.

Гляжу в окно. А поезд мчится,

За ним вдогонку облака.

То луг ромашкового ситца,

То в травах светлая река,

То, словно зеркало в оправе,

Лесное озеро блеснет...

Навеки быть счастливым вправе,

Кто это озеро найдет,

Кто здесь, под кедром в два обхвата,

Присядет на краю холма!

Макушка пламенем объята,

А у подножья кедра — тьма.

И песня о моей России

Росла в сердечной глубине...

Вдруг поезд стал.

Места глухие. Разъезд. Сходить тут надо мне.

И я сошел... Стою средь леса

Совсем один... Куда свернуть?

Лес, как зеленая завеса,

Ее раздвинул поезд чуть,

И ниткой золотой, сквозь ели

Мелькнув, из глаз моих исчез...

Сгущались сумерки, темнели.

Вокруг меня смыкался лес.

Я на гору взошел.

Оттуда Заря была еще видна.

На взгорье, как лесное чудо,

Стояла девушка одна.

Красавица, и лес, и солнце

Вечернее передо мной!

Казалось, все сейчас качнется,

Зеленой поднято волной,

Качнется и исчезнет песней...

Протер глаза — нет, не во сне! —

В красе дремучей, неизвестной

Сама Сибирь открылась мне.

А девушка взглянула строго,

С заботой, спрятанной в глазах.

Сказала: — Далека дорога?

Смотри, не заблудись' в лесах!

И в теплоте ее привета

Почуялся глубокий смысл:

Мол, заночуй в селе до света,

В дорогу, путник, не стремись!

Дверь дома русского открыта

Для всех, кто к нам идет с добром.

Россия наша знаменита

Своим радушьем и теплом!

В любую дверь я мог войти бы,

Везде найти себе друзей...

Сказал я девушке: — Спасибо!

Не заблужусь среди людей.

Она с улыбкой молодою

Рукой махнула. И ушла.

Глядел я вслед, как шла тропою

Она до самого села...

Быть может, это от сиянья

Окрестной тихой красоты

Полны такого обаянья

Ушедшей девушки черты?

А может, потому со мною

Так много света и тепла,

Что здесь тропинкою лесною

Такая девушка прошла?..

И юность в памяти вставала.

В родной узбекской стороне

Впервые Пушкина читала

Моя учительница мне,

Анна Васильевна... Сквозь дали

Степей и гор, лесов и рек

Мне вслед глаза ее сияли,

Участьем прежним ободряли,

Незабываемым вовек.

И, словно этот лес зеленый,

Объятья мне раскрыл свои

Характер русский, непреклонный,

Прекрасный в дружбе и любви.

А лес от края и до края

Шумел на тысячу ладов,

Шумел, со мною повторяя

Созвучья пушкинских стихов.

Вот луг, луною освещенный,

Открылся с левой стороны,

А справа лес. Он, как зеленый,

Блестящий сарафан луны.

Его оставив над рекою,

Луна по берегу прошла,

Сверкнула голой белизною,

Нырнула в воду, поплыла.

Ночное небо забелело.

Трава бела, река бела.

И чья-то песня долетела

Ко мне из дальнего села.

Полна сердечности заветной,

Она вела свои лады.

Она жарка, как полдень летний,

Звонка, как плеск речной воды.

Прозрачна, как меж сосен воздух,

И задушевно хороша,

Как это небо, небо в звездах,

Как в дружбе русская душа!

Как волны золотого хлеба,

Широк напев ее, искрист—

Неслышно подойти к тебе бы,

Веселый парень-гармонист,

Глаза свои прикрыть рукою

И слушать ночку напролет,

Как льется песни над рекою,

Как сердце русское поет!

Замолкла песня. Вместе с ней

Луна из глаз мгновенно скрылась,

Ночь потемнела, притаилась,

А лес все глуше, все тесней...

И в наступившей тишине,

Где снова звуки стали глухи.

Припомнил я, как на войне

Гостил однажды у старухи.

Не спрашивая ни о чем,

Она сказала: — Будь, как дома...

Я был ей вовсе не знаком,

Зато шинель была знакома.

— Анюта,— дочку позвала,—

Все, что в печи, на стол скорее!

И у дубового стола

Сидел я с девушкой и с нею.

Картошка, соль да хлеб ржаной —

Вот всё, чем рады и богаты!

И всматривалась мать с тоской

В черты прохожего солдата.

О материнский добрый взгляд,

Как на иконе, в темных веках!..

Ее сынок, ее солдат

Был непохожим на узбека...

Гостеприимный старый дом

В лесу припомнился мне этом,

С незанавешенным окном,

С далеко видным тихим светом.

И вдруг громовые раскаты,

Свет, словно молния вдали!

И сосны в полтора обхвата,

Обрушась, на землю легли.

Как травы скошены, рядами

Они лежат передо мной,

Поверженные не громами,

А мощной техникой людской.

Бродил я по лесным дорогам,

Прошел я сотни верст пешком,

Работал с лесорубом строгим,

Сидел с веселым пастухом,

Беседовал с бородачами,

Снега Сибири в бороде!

На всех дорогах люди с нами,

В любом труде, в любой беде!

А стариков люблю я с детства,

Суровых, мудрых и простых.

Как бережно они наследство

Хранят для правнуков своих!

Живой историей народа

Они по праву сочтены,

Родоначальники свободы

И революции сыны.

Струится свет по мшистым круча,

Ночной простор избороздив,

И дарит жизнь лесам дремучим

Гудков заботливый призыв.

Не спят в ночи заводов трубы

И пароходов огоньки, И валят сосны лесорубы,

Матерые сибиряки.

Мгла под горою в отдаленье

Село застлала пеленой,

Оно внезапно на мгновенье

Вдруг засияло под луной,

Но облаками затемнились

Сарай, и ферма, и село,

И лишь края горы светились,

Как бы в снегу, белым-бело.

И только лампочки во мраке,

Играя в стеклах парников,

Мерцали, радостны и ярки,

Цветным соцветьем огоньков.

И я в невольном изумленье

Поверил всей душою вдруг,

Что это вот и есть селенье,

В котором мой родился друг.

Я шел к селенью, Все знакомо

Казалось мне до мелочей,

Из каждого, казалось, дома

Сейчас появится Сергей.

Мечты мои к нему летели,

Как будто ласточки к гнезду!

А ноги... словно онемели,

Окаменели на беду!

Как по крутым пескам, шагали

Они по травам, полным рос..

Тяжелыми внезапно стали

Подарки, что я другу нес.

Казалось мне: платок неярок,

Урюк несладок — все к чему?

Он спас мне жизнь, дал жизнь в подарок,

А чем я отплатил ему?!

Вдали загрохотал простор,

Как будто камни катят с гор.

Сверкнула молнии коса,

Как бы надрезав небеса.

Тревожно зашумев во мгле,

Пригнулась низко рожь к земле,

Как будто пряча от струи

Колосья спелые свои.

И дождь — уже не дождь, а шквал! —

Так налетел, забушевал,

Что я под деревом не смог

Найти защиту — весь промок,

В сарай метнулся второпях-

Седой старик стоял в дверях.

В свое раздумье погружен,

Меня и не приметил он.

Со щек на грудь текла вода,

Рекой струилась борода—

Он ничего не замечал,

О хлебе думал и молчал.

Как будто бы не ливень — плеть

Его стегала по спине!

Вот так же хлопок свой жалеть,

Бывало, приходилось мне.

Я поздоровался. Впервые

Назвал я имя друга тут...

Шумят потоки дождевые

И с крыш по желобкам текут,

И жадно впитывают воду  

Большая, жаркая земля…

Миг показался равен году —

Так ожидал ответа я!

Старик промолвил с уваженьем:

— Ну как же... Есть у нас такой!

Потом заговорил с почтеньем

О славе друга трудовой

И вдруг осекся: — Нет, он не был

На фронте... Спас тебя другой...

И словно покачнулось небо.

Глаза мои застлало тьмой!

Но голос слышится мне снова.

Гудящий, как далекий дождь:

— Ну что ты, что ты!.. Ивановых

Тут много, своего найдешь!

К сараю подошла машина,

Я в кузов сел со стариком,

И он рассказывал мне длинно

Своим басистым говорком

О всех Сергеях Ивановых,

Которых на веку знавал.

Светился средь ветвей сосновых

Луны серебряный овал.

И вдруг сказал старик: — Поверь мне,

Теперь я вспомнил. Твой Сергей

Приехал к нам, в село, намедни

Из Братска за семьей своей.

На фронте ранен... Глаз стеклянный…

Шинель враспашку... Ордена…

На стройке инженер он главный,

Его работу чтит страна.

Найду его — ты будь спокоен,

Я скоро ворочусь назад!

...Тесовый домик ладно скроен,

Крыльцо резное, палисад…

Сижу один в пустой избушке,

Дождь за окошком снова льет,

А мне тепло, как на опушке,

Где солнце вешнее печет.

Глаза закрою: предо мною

Мой друг, я рядом с ним сижу,

А через миг глаза открою,

На чьи-то карточки гляжу.

И вдруг лицо в раскосых веках

Из полумрака вырвал свет —

Ведь это юноши-узбека,

Фронтовика висит портрет.

Земляк мой, в этот дом с тобою

С узбекской солнечной земли

Пришли мы дальнею тропою,

По зову сердца мы пришли.

Мы худощавы, темнокожи,

А люди тут белы, статны…

Но с ними мы душою схожи,

В любви и дружбе им равны.

Меня здесь встретили, как сына,

Я охраняю этот дом...

Я сплю… А темная равнина

Шумит под проливным дождем.

И утро с мокрою травою,

С промытою дождем листвою,

Небес нежнейших синевою

И темно-розовой зарею —

Такое утро, вот оно,

Глядит в открытое окно!

В прозрачном воздухе душистом

Щебечут птичьи голоса,

Над спелым хлебом золотистым

Шумят сосновые леса.

Нет ни дождинки, ни пылинки,

Тишь на земле и в небесах,

Как бусы, круглые росинки

Блестят в зеленых лопухах...

И на плетне у пчеловода

Петух с оранжевым хвостом

Запел, встречая час восхода,

Широким хлопая крылом.

Старушка гонит хворостиной

К воде гогочущих гусей,

И от воды глубоко-синей

Их белизна еще белей.

И белка высоко на ветке

Кокетничает поутру,

Поглядывает, где соседки,

Чтоб с ними начинать игру.

А на вершине кедра пышной

Уже зажегся блеск лучей!

Вдруг отворилась дверь неслышно,

И в комнату вошел Сергей.

Я кинулся к нему, как птица,

Мы обнялись... Издалека

К родному морю так стремится

И с ним сливается река.

И десять лет моей печали

Я рад за этот миг отдать!..

Лишь им, что счастье потеряли

И вновь нашли, меня понять...

Ведь это он, на самом деле,

Мой друг со мною, жив-здоров!

…И прямо в душу поглядели

Россия, Родина, любовь.

Перевела с узбекского

Светлана СОМОВА.

Журнал "Огонек", №7, 1959

Просмотров: 1320

Дата: Четверг, 11 Октября 2012

Комментарии к статье: